Ты - Страница 23

Даже в бухающей по мозгам, ядовито-яркой какофонии клуба можно было порой услышать тишину — свою, локальную, за отдельно взятым столиком. Повисшую паузу разрядил своим гыгыканьем Паша:

— Молодцы, девчонки. Я рад за вас. Мэйк лав, нот уор. Это главное в жизни. Любовь, какая бы она ни была.

— Звучит как тост, — сказала я.

— Гы-гы-гы, — согласился Паша. — За это стоит выпить!

Может быть, выпитые коктейли придали мне смелости сказать то, что я сказала, а может... Не знаю. А ты молчала с гитарой на коленях — молчала запретную песню свободы и любви. Ты не сказала ни слова в поддержку, но я знала, что ты — со мной. "Пить надо меньше", — усмехнулся голос трезвой осторожности, но я презирала его.

Все выпили, в том числе и ты. А Рита даже допила до дна свою банку с пивом одним духом. Сделала она это как-то залихватски и отчаянно, и в этом чувствовалась странная и холодящая кровь безысходность. Так пьют, наверно, перед смертью, подумалось мне.

Я порядком набралась в тот вечер, и ты провожала меня домой. Когда мы шли по улице под одним зонтиком, ты усмехнулась:

— Ты хоть сообразила, что ты сегодня совершила каминг-аут? Вот так взяла и...

— А... К чёрту всё, — засмеялась я с пьяненькой бесшабашностью. — Надоело притворство.

И поцеловала тебя на пустой автобусной остановке.

Наутро, протрезвев, я была, конечно, в ужасе от своего поступка. Ни фига себе, отметила день рождения... Сделала себе, так сказать, подарочек. Как я посмотрю в глаза людям? А особенно — Рите?

...Перейдя в новую школу, я сразу же попала в аутсайдеры. Период первичной изоляции, своеобразного "карантина", когда ко мне просто присматривались, занял весь учебный год, но уже тогда стало ясно: я — ботанка. То есть, отличница и тихоня, у которой все списывают, но с которой никто не хочет дружить.

Никто, кроме Риты. Девочка с толстой тёмной косой и светлыми голубыми глазами подсела ко мне и предложила свою игру — если помнишь, были такие отечественные игрушки, "Ну, погоди!", где волк ловил яйца. Рита тоже была тихоней, но не отличницей, а середнячком. Добрая и отзывчивая, она сразу протянула мне руку дружбы, которая находилась в моей, пока в седьмом классе не пришла ещё одна новенькая девочка — Катя. Она быстро взяла в оборот пассивную и внушаемую Риту, и я осталась практически одна. Меня Катя пыталась эксплуатировать в плане списывания, но с ней я проявила твёрдость. Не дала. Но врага в лице Кати я не приобрела: эта девочка была хитрой, но не злопамятной и не заносчивой, как некоторые "звёзды" нашего класса. На лидера она не тянула, лишь приспосабливалась там, где выгоднее.

К одиннадцатому классу Катя выросла в красотку с почти модельной внешностью, недалёкую в плане интеллекта, но изворотливую и практичную. Рита выглядела скромно, по-прежнему плетясь не совсем в хвосте класса, но и не в первых рядах, ну а я... Выкрасилась в блондинку и стала строить из себя неприступную леди. Катя с Ритой делали то, что было модным — восхищались Брэдом Питтом. Точнее, восхищалась им Катя, а Рита повторяла за ней. А меня не интересовали секс-символы. Я любовалась... нашей учительницей физики.

Ты можешь подумать, что Катя навсегда украла у меня дружбу Риты; нет, жизнь всё расставила по местам. После окончания школы их пути разошлись, чтобы больше не пересекаться, и вот тогда-то Рита вспомнила обо мне. Учёба в разных вузах не помешала нам снова стать подругами, ходить друг к другу в гости и гулять вместе. Мы пробовали пиво и сигареты, беседовали допоздна на философские темы, и само собой так выходило, что парней на нашем горизонте не появлялось. У Риты не было компьютера, а у меня был, и я, как преданная подруга, готовая поделиться всем — вплоть до последней дискеты, помогла ей с курсовой работой. Да что там помогла — я практически за неё всё продумала и написала, а она только прилежно печатала под мою диктовку на моём же компьютере и... получила "пять".

Рита принимала мою помощь как должное, а я, пропитанная высокими идеями, великодушно ей эту помощь оказывала. Правда, частенько я скатывалась в откровенно назидательный тон и покровительственное обхождение, но Рита смиренно принимала мои замашки патронессы как неизбежную издержку общения с умной подругой. Как раньше она восхищалась исполнителем роли вампира Луи вслед за Катей, так и сейчас она покорно кивала, слушая мои наставления. Суть её оставалась неизменной и сводилась к исполнению роли ведомой на верёвочке овечки, но я, прекрасно отдавая себе отчёт во всём, что касалось личности моей подруги, продолжала любить её... Или думать, что люблю. Как сказал классик: "Привычка свыше нам дана: замена счастию она".

Но чувство, что дружба с Ритой стала мне тесна, как детская одежда, безмолвно тяготило меня. Я "выросла" из этих отношений, а Рита не менялась. Но я молчала об этом, боясь ранить её. По той же причине я не высказывала ей своего искреннего мнения о её пении. Может быть, мне следовало откровенно сказать ей, что она поёт заурядно и второй Уитни Хьюстон из неё никогда не получится — пусть уж лучше она услышит горькую правду от друга, нежели от врага или просто равнодушного человека, но... Ведь у меня тоже была мечта. Каково было бы мне услышать, что я — посредственный писатель?