Ты - Страница 87

— Ян, познакомься, это Ксения, — представила я тебе будущего прототипа моей Аиды. — Мы случайно в ежевичнике встретились. Ксения тут тоже отдыхает. — Вспомнив розыгрыш, я со смешком добавила: — А я сначала подумала, что она — из лесной охраны, и слегка сдрейфила. Думала — ну, щас нам будет...

— Лёня сказала мне, что замужем, — проговорила Ксения с улыбкой. — Теперь мне всё понятно... Вам досталась изумительная половинка, Яна, поздравляю. Даже завидую вам. По-хорошему, конечно. Когда я увидела её, собирающую ежевику, это было прямо как по классику: "Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты..." Точь-в-точь.

— Может, позавтракаем вместе? — предложила я, смущённая таким обилием комплиментов. — Нам как раз надо остатки нашей еды прикончить, чтобы обратно с собой не тащить.

— Я не против, — весело согласилась Ксения. — Я, кстати, не с пустыми руками, у меня тоже кое-что найдётся к столу.

Из рюкзака она достала пирожки, пакет румяных ранеток, хлеб, крупные спелые помидоры, ореховое ассорти с изюмом, сухарики и бутылку чая "Нести". Я тоже вытащила остатки наших припасов из сумки-холодильника, и мы уселись на травке вокруг "скатерти-самобранки".

— Угощайтесь, яблочки мытые, — сказала Ксения, развязывая пакет с ранетками.

Я поблагодарила, взяла одно яблочко себе, ещё одно вложила тебе в руку. Сжав его и понюхав, ты проговорила небрежно:

— У нас своих таких навалом в саду. Но спасибо.

Я исподтишка толкнула тебя локтем: мол, невежливо, дарёному коню в зубы не смотрят. Однако ты, похоже, решительно настроилась быть сегодня букой, и мне пришлось поддерживать разговор за нас двоих. Заметив гитару, Ксения оживилась:

— О, вы играете?

— Это Яна играет, — пояснила я. — Она профессиональный гитарист, композитор и аранжировщик. А ещё преподаёт в музыкальной школе для слепых детей и иногда выступает в клубе.

— Здорово, — проговорила Ксения, разрезая карманным ножом помидор и посыпая половинки солью. — То, что вы делаете, Яна, вызывает уважение и восхищение. Не сочтите за наглость с моей стороны, но нельзя ли услышать вашу игру?

Ты что-то буркнула и впилась зубами в бутерброд. Извинившись перед Ксенией, я взяла тебя под руку и отвела в сторонку на пару слов.

— Утён, что с тобой? — зашептала я, сжимая твои плечи. — Ты чего такая бука, м? Сыграй, ну что тебе стоит?

Ты, жуя бутерброд, пробурчала:

— Угум, щас. Я что — медведь ярмарочный, чтобы играть на потеху первому встречному? Перетопчется. И вообще, домой пора. Мне на работу завтра.

Твои незрячие солнца потухли, лицо стало угрюмее тучи. Сначала меня поразил твой грубоватый ответ, но потом, осенённая догадкой, я уткнулась своим лбом в твой и затряслась от тихого смеха.

— Ясь... Ну, ты чего? Ревнуешь, что ли? Глупости какие... Мы же с тобой — вот! — Я взяла твою руку и покрутила на пальце кольцо. — В горе и в радости, пока смерть не разлучит нас, разве нет? Ты же знаешь, я твоя и больше ничья. А Ксения... Ну, просто вроде случайного попутчика: как встретились, так и разойдёмся. А ты и я — это навсегда. Не думаешь же ты, что я... Утя, ну ты даёшь!

— "Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты", — проворчала ты с набитым ртом. — Откуда она вообще такая взялась в лесу? Нахалка... И в теме, похоже.

— Ну... Да, по всем признакам — в теме. Сама удивляюсь, как так совпало, — вздохнула я. И снова фыркнула: — Утя, ты так смешно ревнуешь... Ой, я не могу!

— Смешно ей, — хмыкнула ты.

— Ладно, не играй для неё, сыграй для меня, — предложила я альтернативу. — Для меня-то ты не откажешься это сделать? Мм? Уть?

Десяток заискивающих чмоков в щёки, подбородок и нос постепенно возымели своё задабривающее действие, и ты, дожевав бутерброд и утерев губы, снисходительно усмехнулась:

— Ладно... Если мадам просит, её покорный менестрель споёт.

Мы вернулись на место, где Ксения спокойно и терпеливо доедала помидор с хлебом. Усевшись и взяв гитару, ты дотронулась до струн и насмешливо сказала:

— Ну что ж, сама напросилась. Щас спою.

Да, я напросилась. Я ожидала услышать одну из твоих песен — лучших, с мудро-крылатыми словами, от которых так щемит сердце, но... Со всё тем же иронично-шутовским видом ты запела:

                 Сползает по крыше старик Козлодоев,
                 Пронырливый, как коростель.
                 Стремится в окошко залезть Козлодоев
                 К какой-нибудь бабе в постель...

Ну, и далее по тексту песни легендарного БГ, звучавшей в фильме "Асса". Когда ты спела "попрятались суки в окошки отдельных квартир", меня даже покоробило: настолько это была не твоя интонация и не твой стиль. Ты была насмешливой, язвительно-ехидной, какой-то далёкой и чужой. Такой я тебя ещё не видела. Потом ты исполнила "Не пей вина, Гертруда" того же БГ и, прикрыв струны рукой, усмехнулась:

— Ну, мадам довольна?

Я вздохнула. Настроение испортилось, мне стало грустно.

— Ясь, а спой что-нибудь своё, а? — попросила я. — Ту песню, которую ты пела, когда мы с тобой ещё только познакомились... Там слова такие: "Свет в окне оставить не забудь".