Ты - Страница 49

Зонт наконец открылся, и капли дождя мягко забарабанили по его туго натянутой ткани.

— Что ж, мне было приятно с вами познакомиться, Яна, — сказал Денис. — Честно говоря, я вас представлял себе немного не так... Но то, что я увидел, меня впечатлило и удивило. И вызвало уважение.

Ты улыбнулась спокойно и ясно, протянув ему руку. Брат на миг замешкался, озадачившись: то ли целовать тебе руку, то ли пожимать. Одну секунду он боролся с сомнениями, а потом всё-таки пожал. Твоя небольшая кисть с тонкими ясновидящими пальцами практически утонула в его пухлой крепкой руке. Мне он сказал:

— Если будут какие-то проблемы с отцом — звони.

Я всё-таки ошиблась, считая брата неспособным на понимание. Мне почему-то не верилось в это — быть может, из-за "махрового", почти совкового гетеросексуального имиджа Дениса. Но я рада, что так вышло. Иногда бывают в жизни и приятные ошибки.

Однако, пока я рассказывала об этой встрече, сёмга под сметаной уже подошла. Я поставила на стол бутылку охлаждённого белого вина, сняла фартук, переоделась из домашнего полупижамного костюмчика в платье и распустила волосы. Пусть ты не видела меня, но ты всегда чувствовала моё самоощущение и умонастроение. Не знаю, как: может быть, по каким-то нюансам интонаций голоса, движениям и пожатию моей руки. И сегодня я хотела быть красивой — просто так. Для себя, для тебя, для этого прохладно-задумчивого сентябрьского дня. Верхушки клёнов за окном были схвачены осенним пламенем, асфальт усеян опавшими листьями, начинавшими суетливую круговерть от малейшего порыва ветра... Стоя у окна в нарядном платье, с распущенными и чуть завитыми плойкой волосами, я увидела тебя. Ты уверенно пересекала двор, почти не пользуясь тростью и держа её так, для порядка. Сердце радостно стукнуло и согрелось. На ходу доставая из кармашка рюкзака ключи, ты подошла к двери подъезда.

Судя по твоей улыбке и крепкому, искреннему ответу твоих губ на мой поцелуй, ты тоже не забыла, какой сегодня день.

— Мм, вкусно пахнет, — принюхалась ты с порога. — Кажется, это рыба.

— Угадала, — засмеялась я. — Ну и нюх у тебя!

Ты достала из рюкзака белый бумажный свёрток, перевязанный ярко-розовой ленточкой:

— У меня для тебя подарок. Вот...

— Ой, спасибо... Ну-ка...

Обёртка, шурша, порвалась. Увидев, что под ней было, я не удержалась от смеха: на меня смотрел удивлёнными круглыми глазами пушистый игрушечный утёнок в чепчике с цветочками и кружевами, красной юбочке и с бантиком на шее.

— Подружка для твоего утёнка, — сказала ты. — А то ему, наверно, одиноко.

— Ой, какая прелесть! — обрадовалась я. Обняв тебя одной рукой, второй я поднесла к глазам уточку, рассматривая. И фыркнула: — Слушай... А почему подружка? Мы ж не знаем его ориентации. Вдруг он гей?

Ты даже хрюкнула от смеха.

— Да ну, не может быть!

— Почему это не может? Среди животных и птиц тоже такое бывает.

Увы, утёнок не мог поведать нам своих предпочтений, и ему пришлось довольствоваться нашим выбором. Подружка уселась рядом с ним на полку, а мы с тобой — за стол.

* * *

"Через минуту ко мне заходит отец. Он садится и долго молчит, думая о чём-то с тяжкой сосредоточенностью, глядя перед собой застывшим взглядом, и его молчание уже начинает нервировать меня.

— Серьёзная дама, — произносит он наконец. — Откуда она вообще взялась, а?

— Это сестра Альбины, — отвечаю я.

— А-а, — говорит он. И добавляет: — Настенька, я тебя больше ни о чём в жизни не попрошу... Вообще никогда. Купи мне полторашечку пива, последнюю. А?

12. Снег и звезда

Новый год с детства был моим любимым праздником. Его пушисто-снежные лапы подкрадывались к моему сердцу декабрьской ночью, маня смешанным сладковато-горьким и свежим ароматом хвои и мандаринов, и начиналось ожидание сказки. Сказки, искрящейся светом бенгальских огней, маминой улыбкой, блеском ёлочных игрушек...

Но так было только в раннем детстве. Потом к этому чистому восторгу начали примешиваться, пачкая его ложкой дёгтя, недетские ощущения раздражения, тоски и одиночества. Алкогольные излишества отца, расстроенная и совсем не по-праздничному выглядящая мама и я, предоставленная самой себе — вот каким стал этот праздник.

На зимних каникулах я часами валялась в своей комнате с книжкой, а рядом на кровати стояла тарелка очищенных мандаринов... Потом страницы "Хоббита" ещё долго хранили новогодний запах, который оставили на них мои пальцы. Глядя на горящие в свете зимнего солнца ледяные узоры на стекле, я придумывала свой мирок, населённый вымышленными персонажами, которые разговаривали и жили на страницах серого ежедневника, исписанного прилежным ученическим почерком. Получив на Новый год три тома "Властелина колец" в подарочном издании, я была счастлива. Пусть это произведение и было мной уже прочитано из библиотеки, но переворачивать плотные страницы великолепно изданной книги — моей собственной! — было непередаваемым удовольствием. Казалось, даже читанные-перечитанные и чуть ли не наизусть выученные строчки обретали новизну и звучали иначе в этом оформлении.